Любовь зла - Страница 6

Чаплина изобразила глубокое раскаяние.

— Кхм–кхм, — раздалось деликатное покашливание со стороны кресел.

Павел Петрович обменялся многозначительным взглядом с невзрачным типом и вновь погладил рукав шубки, под которым сотрясалась от слез Камилла.

— Ну, дорогая моя… Ну, рыбонька… Ну, лапонька… Ну, успокойся же… Слезами горю не поможешь…

— Не… не… — с громкими всхлипами согласилась Камилла. — Не по…о… можешь…

— Ну, давай, любимая моя, — улещивал Павел Петрович жену. — Давай, дорогая, рассказывай.

— Ч‑что, — мгновенно иссяк поток слез. Камилла посмотрела на мужа сквозь расплывшуюся тушь. — Что рассказывать?

— Рассказывай, дорогая, что случилось в тот злополучный день.

Камилла явно хотела уточнить, какой день Павел Петрович имеет в виду, посмотрела в его решительные серые глаза начинающего олигарха и проглотила вопрос, как ложку рыбьего жира.

— Дорогая, ничего не бойся, — серьезно и тихо продолжал Столяров. — Видишь, я и доктора Миллера уговорил ради тебя экспертизу сделать, — всё для того, чтобы ты, наконец, перестала скрывать свой грех.

На прекрасном личике Камиллы отразилось беспокойство.

— Ка… какую такую экспертизу сделал Миллер? — не поняла госпожа Столярова.

— Ну не думаешь же ты, детка, что мне потребовалось четыре месяца для того, чтобы выяснить отцовство Чапушкиных чад! — объяснил Павел Петрович. — Миллер, хоть и денег берет немерено, дело свое знает, он мне еще месяц назад всё популярно изложил. Так что сегодняшний спектакль — исключительно для тебя, моя хорошая.

— Для меня? Спектакль? — переспросила онемевшими губами Камилла.

— А ты что подумала! — добродушно засмеялся Столяров. — Ты ж у меня дама занятая — то у тебя фитнес, то шопинг, то спа, то йога! Я ж тебя только по ночам вижу, лапушка ты моя — а тут секретарша тебе меня, негодяя, сразу же заложила, что я в гостиницу отправился, посреди рабочего дня, да не один…

Павел Петрович игриво подмигнул жене:

— Не томи душу, ненаглядная моя. Я и Шуру от сериалов оторвал, и Ивану Викентьевичу не даю важными делами заниматься: а все ради тебя. Официально, — Павел Петрович встал и положил руку на левую сторону груди — там он носил чековую книжку, — при двух дееспособных, находящихся в здравой памяти, свидетелях заявляю, что сердиться не буду. Я всё прощу, только говори правду.

— И… Иван Ви… Викентьевич? — нервно переспросила Камилла.

Щурящийся потертый тип встал и коротко поклонился.

— Павел Петрович, — заявил он звучным, уверенным голосом, — обратился в нашу фирму с необычной просьбой. Признаться, для меня как для профессионала его заказ показался крайне необычным и приятно сложным. Обычно нас нанимают следить за неверными супругами, — тут Иван Викентьевич посмотрел на Камиллу строго и недружелюбно, — или, тоже распространенный вариант, за детьми, которые пускают деньги заботливых родителей на ветер. Здесь же требовалось расследовать… м-м… преступление, если можно так выразиться, — ухмыльнулся детектив, — совершенное в прошлом. Просто–таки находка для автора детективных романов.

Шутку поддержали только вежливая Шура и жизнерадостная Чаплина. Павел Петрович застыл с напряженным лицом, Камилла с лицом, красным от слез. Разнокалиберное потомство получило от горничной горсть собачьих галет и шумно поправляло здоровье.

— Не надумала рассказывать? — строго спросил Павел Петрович жену. — Учти — я слов на ветер не бросаю. Расскажешь сама — действительно прощу. Расскажет он, — Столяров махнул рукой в сторону детектива, — наша договоренность аннулируется.

Камилла тревожно закусила губу и в отчаянии заломила свои красивые холеные белые ручки. Глаза ее беспокойно метались, будто шикарно обставленная комната вдруг превратилась в ловушку.

Иван Викентьевич выдержал небольшую паузу и продолжил:

— Итак, мне удалось установить, что четыре месяца назад здесь, в гостинице «Корона», проживали несколько посетителей с домашними питомцами. Здесь, в номере люкс, пребывала госпожа Рукавицына с мальтийской болонкой…

— Несбывшиеся надежды, — с печальным вздохом уточнил Столяров.

— На первом этаже проживал господин Серебряный с попугаем, на третьем — госпожа Улыбина с парой сиамских кошек, и на четвертом — господин Изюмский c … э-э…

— Изюмский? — восторженно выдохнула Шура. От изумления она даже забыла о великом почтении, которое внушал ей хозяин. — Да неужто сам Изюмский?!

— Он, собственной персоной, — согласился детектив. — У него как раз был концерт русских народных романсов в филармонии. Наши местные поклонники были в огромном восторге!

— Шура, не мешай, — попросил Павел Петрович.

Всё внимание вернулось Ивану Викентьевичу. (Да, и собачьим галетам, собственно, тоже).

— За углом гостиницы, как вы, должно быть, знаете, располагается автостоянка. Так вот, нам удалось выяснить, что буквально в интересующий нас день Х по личному распоряжению владельца гостиницы «Корона» на стоянке появилась охранная собака породы ротвейлер, возраст два с половиной года, имеется справка из клуба служебного собаководства за номером…

— Пропускаем номер, — подсказал Столяров. — Дальше.

На жену его было больно смотреть. Впрочем, Павел Петрович этого и не делал — он сверлил Ивана Викентьевича взглядом, полном бухгалтерских вычетов.

— Так же нам удалось установить, что в доме, располагающимся в конце квартала, — продолжил детектив, — живут следующие псы и их владельцы: семейство Важницких — с парой левреток, господин Бастурманский с помесью дога и далматинца, госпожа Манющенкова с собакой неопределенной породы, по виду напоминающей колли, и господин Зайченко с подзорной трубой… Простите, — вдруг смутился Иван Викентьевич, — случайно попал листок из другого отчета.